Неточные совпадения
По ее словам, он был самый смирный и добрый человек, который и мухи
не обидит; в то же время прекрасный
хозяин, сам ездит в поле, все разумеет и за всем смотрит, и что одна у него есть утеха — борзые собачки.
Официант в это время повестил гостей и
хозяина, что ужин готов. Вихров настоял, чтобы Макар Григорьев сел непременно и ужинать с ними. Этим старик очень уж сконфузился, однако сел. Ваньку так это
обидело, что он
не пошел даже и к столу.
— И надо мною-с; много шуток строил: костюм мне портил; в грельне, где мы, бывало, над угольями грелися и чай пили, подкрадется, бывало, и хвост мне к рогам прицепит или еще что глупое сделает на смех, а я
не осмотрюсь да так к публике выбегу, а
хозяин сердится; но я за себя все ему спускал, а он вдруг стал одну фею
обижать.
Я понимал, что он подозревает меня в пособничестве воровству, это вызвало у меня чувство брезгливости к нему, но
не обижало; таков порядок: все воруют, и сам
хозяин тоже любит взять чужое.
— Поди, — приказал он негромко, — скажи ей —
хозяин, мол, просит, — вежливо, гляди, скажи! Просит, мол, сойдите… пожалуйста! Да. Будто ничего
не знаешь, ласковенько так! Нам
обижать людей
не к чему…
В храмовые праздники церковный причет обходит обыкновенно все домы своего селения;
не зайти в какую-нибудь избу — значит
обидеть хозяина; зайти и
не поесть —
обидеть хозяйку; а чтоб
не обидеть ни того, ни другого, иному церковному старосте или дьячку придется раз двадцать сряду пообедать.
Но порой — особенно во дни неудач — эта грусть перерождалась у Ильи в досадное, беспокойное чувство. Курочки, коробочки и яички раздражали, хотелось швырнуть их на пол и растоптать. Когда это настроение охватывало Илью, он молчал, глядя в одну точку и боясь говорить, чтоб
не обидеть чем-нибудь милых людей. Однажды, играя в карты с
хозяевами, он, в упор глядя в лицо Кирика Автономова, спросил его...
— Ладно, ладно! — сказал
хозяин, зевая. — Надо жить мирно и дружно. — Он погладил Каштанку и продолжал: — А ты, рыжик,
не бойся… Это хорошая публика,
не обидит. Постой, как же мы тебя звать будем? Без имени нельзя, брат.
— Будут. Трёх царей да царицу пережил — нате-ко! У скольких
хозяев жил, все примёрли, а я — жив! Вёрсты полотен наткал. Ты, Илья Васильев, настоящий, тебе долго жить. Ты —
хозяин, ты дело любишь, и оно тебя. Людей
не обижаешь. Ты — нашего дерева сук, — катай! Тебе удача — законная жена, а
не любовница: побаловала да и нет её! Катай во всю силу. Будь здоров, брат, вот что! Будь здоров, говорю…
— Всё будет,
не бойсь! Колпаки у меня есть; рубахи и порты вечером будут. Знай работай пока что; я тебя знаю, кто ты есть.
Не обижу… Коновалова никто
не обидит, потому — он сам никого
не обижает. Разве
хозяин — зверь? Я сам тоже работал, знаю, как редька слезы выжимает… Ну, оставайтесь, значит, ребятушки, а я пойду…
Не особенно же страшна была эта мысль потому, что, кроме тех
хозяев, как Василий Андреич, которым он служил здесь, он чувствовал себя всегда в этой жизни в зависимости от главного
хозяина, того, который послал его в эту жизнь, и знал, что и умирая он останется во власти этого же
хозяина, а что
хозяин этот
не обидит.
— Бог знает, сударь, как сказать,
хозяева ли
обижали или сам себя
не поберег, — отвечала старушка.
— Напрасно, ваше степенство,
обижать так изволите, — ловко помахивая салфеткой и лукаво усмехаясь, вступился любимовец. — Мы
не из таковских. Опять же
хозяин этого оченно
не любит, требует, чтобы все было с настоящей, значит, верностью… За всякое время во всем готовы гостя уважить со всяким нашим почтением. На том стоим-с!..
Человек
обидел тебя, ты рассердился на него. Дело прошло. Но в сердце у тебя засела злоба на этого человека, и когда ты думаешь о нем, ты злишься. Как будто дьявол, который стоит всегда у двери твоего сердца, воспользовался тем часом, когда ты почувствовал к человеку злобу, и открыл эту дверь, вскочил в твое сердце и сидит в нем
хозяином. Выгони его. И вперед будь осторожнее,
не отворяй той двери, через которую он входит.
«Нельзя служить вместе двум
хозяевам. Одному угодишь, другого
обидишь. Нельзя служить богу и плоти. Либо земной жизни будешь работать, либо богу. Поэтому
не заботьтесь о том, что будете есть и пить и чем одеваться. Ведь жизнь мудренее пищи и одежды, а бог дал вам ее».
— Вот мы как! — громко расхохотался
хозяин и все его огромное тело заколыхалось в разные стороны, — так вот как! Скажите, пожалуйста,
обидели ваше сиятельство!
Не финтифлюшка они, изволите видеть, a Тася… Принцесса какая выискалась, видали такую? — обратился он к девочке.